Памяти
отца научной гомеопатии Великобритании
д-ра Джона Драйcдейла, M.D.
с благоговением, любовью и благодарностью
посвящает этот скромный труд
автор

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Я утверждаю, что опухоль — продукт организма, и для истинного ее излечения нужно устранить предрасположенность к ее росту. Хирургическая операция убирает продукт, но предрасположенность остается нетронутой; операция часто лишь подливает масла в огонь, активизируя опухолевый рост и приближая фатальный исход. Вот случай в подтверждение моей мысли.

Мисс N., 49 лет, менструирующая, обратилась ко мне 31 июля 1883 года. Прежде страдала тяжелой экземой, от которой была вылечена мазью за две недели. Спустя несколько лет, в июне 1885 г. из левой груди была удалена опухоль. Затем она рецидивировала в той же груди, и в июле 1887 г. была удалена уже с грудью. Затем выросла опухоль в правой груди, и в январе 1888 г. она, вместе с грудью, была удалена самым тщательным образом. Ко мне она явилась с рецидивом в рубце справа с изрядной долей воспаления. Лечение длилось четыре года и завершилось появлением и излечением старой экземы, и теперь здоровье пациентки лучше, чем когда бы то ни было прежде. Она начала жизнь заново в качестве актрисы любительской труппы. С экземой тоже все в порядке.

Здесь я не собираюсь хвастаться, что излечил конкретный случай. Я намерен заявить, что опухоль — живое растущее образование, возникшее в результате болезни в данном организме, а вовсе не болезнь сама по себе. Экзема в начале и в конце, и череда опухолей между ними — явления одного порядка, т. е. продукты болезни.

Дж. Комптон Бернетт

ЗАМЕЧАНИЯ ПО ТЕРАПЕВТИЧЕСКИМ ПРИНЦИПАМ

Лекарства специфически влияют на определенные органы и ткани организма. Эту общую теорию вывел великий и всячески ошельмованный Парацельс; и она же составляет становой хребет его практики.

Лекарства, имеющие такие свойства, он называл Remedia Appropriata (лат. подходящие, соответствующие. — Прим. перев.). Это значит, что они усваиваются теми органами, на которые соответственно и избирательно воздействуют, подобно тому, как почками захватываются определенные вещества, из которых затем образуется моча. Основанная на этом, медицина Парацельса была не только впереди обычной медицины его времени, но и во многом впереди ортодоксальной медицинской практики наших дней.

Если кто сомневается в этом, пусть сравнит результаты Парацельса в лечении, скажем, желчнокаменной болезни с лучшими результатами старой школы (Бернетт и другие гомеопаты традиционно называют старой школой аллопатическую медицину, в отличие от новой школы — гомеопатической. — Прим. перев.), не считая эклектиков, которые в действительности органопаты и зачастую успешные практики.

Радемахер в начале XIX века заново открыл Medicina Paracelsica. Следуя ей многие годы с большим успехом, он преподавал теорию и практику с такой энергией, что возникла медицинская школа, ученики которой с гордостью называли себя "радемахерианцы". С ними вошли в практику термины "органное лекарство", "органная болезнь", а все направление получило название "органопатия".

Ганеман открыл гомеопатию, а Радемахер — органопатию (по сути, заново открыл медицину Парацельса) практически одновременно, и обе системы полностью развились в 1840-е годы.

Специфичность локализации в гомеопатии (Medicina Hahnemannica) и принцип Remedia Appropriata, т. е. органотропных лекарств в органопатии (Medicina Paracelsica, или радемахерианство) практически совпадают.

Ганемановская медицина, или гомеопатия, изначально базируется на чистой фармакодинамике; фактически она — прикладная терапевтическая фармакодинамика. Ее фундамент — идея, что некое лекарство влияет на некий орган (или часть тела) из-за некоего сродства между ними. Следовательно, в этом смысле доктрины Парацельса и Ганемана совпадают.

Но медицина Парацельса (органопатия) вырастает главным образом из знаний о действии лекарства на больного. В качестве первых показаний старые последователи Парацельса руководствовались доктриной сигнатур. С другой стороны, медицина Ганемана (гомеопатия) выросла из знаний о действии лекарства на здорового (испытания лекарств, прувинги). Но первые показания, тем не менее, возникли для старых лекарств точно так же, как и в медицине Парацельса.

Я утверждаю это, и готов доказать свое утверждение.

Спустя какое-то время, органопаты приняли ганемановские испытания лекарств, и с этим принятием стали по существу гомеопатами больших доз. Ибо стоило органопату-радемахерианцу принять испытания лекарств, он вставал на те же позиции, что и гомеопат, назначавший весомые дозы лекарств. Их разделяло только теоретическое признание закона подобия.

На этой стадии органопаты склонялись в пользу гомеопатии, как теперь последователи Рингера (Сидней Рингер, 1836—1910, выдающийся английский клиницист и фармаколог. — Прим. перев.). И чем больше радемахерианцы занимались испытанием лекарств, тем больше они уклонялись в гомеопатию, и это шло до тех пор, пока их различие с гомеопатами не исчезло. Они почти бессознательно влились в шеренгу последних.

Причина, почему гомеопатия поглотила органопатию, в том, что гомеопатия есть органопатия плюс кое-что еще, а именно — дифференцирующий закон подобия.

Если бы Medicina Hahnemannica не была основана на законе, доказанном в ходе чистого научного эксперимента, она давно бы сошла со сцены и имела лишь историческую ценность. Но закон есть, и никуда от него не деться — будь ты симптоматист, специфист, аллопат или эклектик. Опиум в известной дозе вызывает запор — это доказано и признано. Опиум в малой дозе вызывает стул — это доказано и признано.

Опиум вызывает род запора, подобный роду запора, который он же устраняет — и это доказано и признано. Все, сказанное тут об опиуме, может быть проверено. Он исчерпывающе испытан и опробован компетентными исследователями, значит, все изложенное — признано.

Теперь, считая органопатов и гомеопатов больших доз единым целым, объединенных принципиально и фактически, мы переходим ко второму положению нашей теории.

ХАРАКТЕР ДЕЙСТВИЯ

Если мы допустим, что определенные вещества (лекарства) действуют на определенные органы, мы сразу зададимся вопросом — как? Каково качество этого действия? И тут перед нами встают сложности.

В значительной мере ответ на этот вопрос могут дать симптомы, возникшие в организме под действием данного вещества. При пневмонии или чахотке кровь отхаркивается из легких. Мы знаем, что характер поражения легочной ткани при чахотке и пневмонии полностью объясняет, почему кровь оказывается вне сосудов, а знание функции легких — почему она отхаркивается.

Если мы теперь исследуем влияние фосфора на легкие, мы обнаружим, что он тоже поражает легочную ткань, как в некоторых случаях чахотки и пневмонии.

Органопаты скажут: да, пневмония — болезнь легких; по крайней мере, она проявляется в легких (чтобы остаться в рамках темы, я здесь не буду рассматривать Remedia universalia. — Прим. авт.). Но мы не можем сказать, какое из легочных лекарств выбрать, пока не перепробуем и не найдем нужное в ходе лечения.

А гомеопаты скажут: а мы как раз можем предсказать, какое лекарство выбрать. С научной точностью мы можем найти лекарство, которое следует дать в данной легочной болезни. Как? Путем сравнения симптомов болезни и лекарства. Лекарство, которое симптоматически ближе всего стоит к проявлениям болезни, и будет предположительно подходящим в данном случае.

Патанатомия интоксикации фосфором тоже напоминает патанатомию пневмонии. Значит, они объективно и субъективно подобны. Все это хорошо подтверждено практикой, в литературе полно примеров.

Я так часто применял фосфор при пневмониях и чахотке с прекрасными лечебными результатами, что те, кто отрицает лечебную силу фосфора (разумеется, я имею в виду свободный фосфор), должны предоставить больше чем слова, чтобы я смог принять их возражения как имеющие хоть какую-то ценность.

Итак, мы пришли к пониманию того, что лекарство путем избирательного сродства должно не только действовать на ту же часть тела, что и болезнь. Симптомы лекарства и симптомы болезни должны быть подобны друг другу.

Это называется характером действия лекарства.

Степень подобия симптомов болезни и лекарства может быть разной, но здесь мы упрощаем изложение, чтобы иметь элементарные представления о

1. Месте действия и
2. Характере действия лекарства.

Теперь перейдем к протяженности действия лекарства.

ПРОТЯЖЕННОСТЬ ДЕЙСТВИЯ

Если нормальный человек простудится, и простуда осложнится пневмонией, то сама пневмония уже не имеет причины: простуда была и прошла. Что же осталось? Остался результат, локализованный в легких в виде одышки, кашля, кровянистой мокроты и т. д. Все это и есть болезнь от начала и до конца. Фосфор как лекарство вылечит эту пневмонию от простуды и пациент поправится.

Если инородное тело — скажем, мелкий гвоздь, — попадет в легочную ткань, и начнется пневмония с одышкой, кашлем, кровянистой мокротой и т. д., то здесь причина — гвоздь — будет в наличии.

Фосфор, назначенный как лекарство, поначалу будет помогать при этой пневмонии от гвоздя, как и при пневмонии от простуды, но затем выздоровление остановится, наступит рецидив, ухудшение и т. д.

Фосфор гомеопатичен пневмонии как таковой, но не гвоздю. Гвоздь здесь служит примером любой продолжающей действовать материальной причины вроде сердечной недостаточности, клапанного порока, микробов и т. д.

Если пневмония вызвана активными размножающимися микробами, фосфор будет действовать, как и при пневмонии от гвоздя. Он не устранит ни гвоздь, ни микробов.

Из этого следует, что сделать точное, верное и научное гомеопатическое назначение может только хороший диагност. Гомеопатическое уравнение решить симптоматически недостаточно. Назначение должно быть мотивировано, иначе гомеопатия — обычная эмпирия. То есть, протяженность действия лекарства должна быть от начала до конца болезненного процесса, иначе оно будет гомеопатическим до гвоздя (при пневмонии от гвоздя) или до микробов (при пневмонии от микробов).

К месту действия (1) и характеру действия (2) мы должны теперь добавить (3) протяженность действия лекарства.

Научный дух нашего времени, к сожалению, имеет оборотную сторону: самые опытные и искусные фармакологи и клиницисты не преподают теорию и практику гомеопатии.

Гомеопатии не учат вообще.

Почему?

Просто потому, что ее не понимают обычные консерваторы от медицины, а уж чего они не знают, то знанием и не является. Порой некоторые из них усматривают принципы гомеопатии в практике. Но так как даже это бросает на них тень отступников, больше о гомеопатии, этой анафеме от медицины, слышать они не хотят.

Теперь мы переходим к тому, что я называю

ГРАНИЦА ДЕЙСТВИЯ ЛЕКАРСТВА

Граница действия лекарства — это такой момент в течении патологического процесса, когда лекарство перестает работать. Так, в лечении фосфором пневмонии от гвоздя, действие фосфора исчерпывается и прекращается там, где торчит гвоздь. Гвоздь — граница действия лекарства. При микробной пневмонии граница действия будет там, где действуют микробы.

Таким образом, говоря о протяженности действия лекарства, мы должны решить, соразмерна ли она протяженности действия болезни? будет лекарство работать от начала до конца болезни или прекратит свое действие раньше? Если прекратит, то момент, когда это произойдет, я и называю границей действия лекарства.

Учет этого момента крайне важен, ибо, зная границу действия данного препарата, мы можем отличить зерна истинных излечений от плевел паллиатива.

Точку зрения, что болезнь целиком проявляется симптомами, я принять не могу, так как она неверна. Болезнь может исчерпываться совокупностью симптомов, а может и нет. Покрыть совокупность симптомов недостаточно; этим мы выполним лишь полдела. Затем надо ответить на следующие вопросы: какова действительная природа, каков ход развития болезни, какова патология процесса? Какова причина болезни? Причина продолжает действовать или уже прошла? Способно ли выбранное лекарство вызвать болезнь, подобную той, которую мы лечим? Действительно ли оно гомеопатично болезненному процессу, адекватно ли, соответствует ли ему? Будет ли оно действовать до конца? Если нет, мы не должны надеяться на истинное излечение, а лишь на паллиатив.

В течении многих лет я лечил девочку от приступов полнокровия мозга. Лицо краснело и делалось горячим, зрачки расширялись, она была беспокойной, металась в постели и бредила. Это очень похоже на отравление Belladonna, поэтому каждый раз давалось это лекарство, и каждый раз с успехом. В один прекрасный момент лекарство отказало, и пациентка погибла.

Оказалось, что приступы были вызваны туберкулезом, и стала ясна причина смерти. Стало ясно, почему Belladonna вылечила симптомы, но не затронула болезнь, от которой пациентка умерла.

В этом случае Belladonna была лекарством от приступов, но действие ее заканчивалось там, где были туберкулы, и не далее того. Место, где сидели туберкулы, было границей действия Belladonna, дальше она не работала. Почему? Просто потому, что за пределами границы действия не существует гомеопатичности. От начала до границы действия гомеопатичность была, притом яркая и явная, а действие лекарства — полным. Но между границей и конечной целью — излечением — Belladonna не работала, т.к. гомеопатичности не было. Как мы знаем, Belladonna не способна вызывать болезненный процесс, аналогичный туберкулезному. В истинности этого я убеждался много-много раз.

Итак, мы выяснили, что лекарство, чтобы действительно излечивать болезнь, должно действовать на ту же часть тела, что и болезнь. Оно должно действовать схожим образом с болезнью, и более того, протяженность его действия должна быть соразмерной протяженности действия болезни.

В лечении туберкулеза, именно туберкулеза мозговых оболочек, я иногда достигал успеха с помощью Glonoinum x3 и Iodium x3 в чередовании.

При этой форме туберкулеза я применял эти два лекарства много лет с относительно удовлетворительными результатами, и приводил бесформенные гидроцефальные головы к более-менее приемлемым формам. Но туберкулезный нозод, как правило, гораздо более универсален и эффективен, действует быстрее и глубже. Временами я был просто ошеломлен его изумительным действием.

При простых болезнях органов, тканей и частей тела мы можем лечить легко и просто с помощью органопатии — нам достаточно специфичности локализации. Качество действия лекарства тут простое, и простой гомеопатичности вполне хватает.

Шаг вперед — и мы переходим к сложной патологии. Здесь уже необходима дифференцированная и научная гомеопатия в ее полном развитии с полным ассортиментом доз. Вооруженный теорией места и характера действия лекарств, с верой и упорством, врач способен творить чудеса. Но почти все лекарства, которые использовались прежде в практике, с неизбежностью ограничены в протяженности действия. Это приводит выводу о том, что многие болезни значительно превосходят границы действия наших лекарств.

Значит, если мы хотим иметь лекарства для таких болезней, мы, полагаю, должны отправиться на их поиски. Нам нужны лекарства, длительность действия которых соразмерна с длительностью действия болезней.

Так, туберкулез поражает мозговые оболочки. Но то же делает и Belladonna. Здесь мы имеем дело с органопатией (специфичностью места), но этого недостаточно. Туберкулез вызывает прилив крови к лицу, бред, расширение зрачков. Следовательно, можно говорить, что Belladonna и туберкулез симптоматически подобны, но это верно лишь до определенного момента — до границ действия туберкулеза и Belladonna, которые не совпадают.

Я отправляюсь в 20-мильное путешествие. Мой могучий приятель идет тем же путем. У меня есть компаньон, но он идет лишь первые 12 миль, а оставшиеся восемь мне приходится идти в одиночку. Так как опасность лежит только на последнем отрезке пути, то первые 12 миль, что я пройду вместе с приятелем, меня не спасут, так как меня ограбят и убьют, когда приятель останется позади. Такова же ситуация с туберкулезным менингитом или гидроцефалией, и Belladonna. Belladonna — приятель, которые идет лишь первые 12 миль из 20-мильного путешествия.

Нам нужно лекарство на все 20 миль, на дюжину будет мало. С лекарством на 12 миль мы погибнем.

Я очень далек от недооценки важности симптомов или непризнания совокупности симптомов как действенного средства поиска лекарства. Но я так же не считаю все это и единственным методом поиска. Ведь зачастую покрыть совокупность симптомов не что иное, как научный паллиатив.

Если лекарство не совпадает по протяженности действия с болезнью, истинное излечение не наступит, и неважно, сколько симптомов мы подавили.

Не могу подписаться под общепризнанным положением, что если покрыть все симптомы, то обязательно наступит истинное излечение. Оно может наступить, но с тем же успехом может быть паллиатив. Конечно, этот паллиатив научен и, соответственно, небесполезен. Но это паллиатив, как на это ни посмотри. Желчные камни не исчезнут, если в поте лица собрать и покрыть и вылечить все симптомы. И так далее.

Чтобы излечить болезнь лекарствами, они должны быть в определенном родстве с патологическим процессом, и не имеет значения, отражают ли симптомы этот процесс. Но если отражают, то хватит и их.

По мне, врач, который никогда не выходит за рамки симптомов, подобен читателю, вынужденному все время читать по слогам.

При тяжелых формах болезней единственные известные мне средства, по протяженности действия сопоставимые с болезненными процессами, имеют инфекционную (zoic) природу, и часто бывают причиной или составной частью этих процессов. См. Амеке, литературу по нозодам, и мои работы "Новое лечение туберкулеза" и "Natrum muriaticum как проверка учения о динамизации лекарств". В последней на клинических примерах ясно показано, что малые дозы Nat. mur. полностью антидотируют последствия хронического отравления большими дозами поваренной соли.

Эти болезненные процессы качественно инфекционные (zoic). И лекарства с сопоставимой длительностью действия также должны быть инфекционного качества (zoic). Эти "инфекционные" лекарства открывают огромные перспективы для дальнейшего развития прогрессивной научной гомеопатии. И хотя пока перспективы видны смутно, я живу в надежде на большее. Пока лишь позволю себе заметить, что упомянутые в этой работе "инфекционные" лекарства были выбраны на основании моей собственной рабочей гипотезы. И хотя они были назначены чисто гипотетически, они тем не менее гомеопатические лекарства, говорящие о значительном развитии гомеопатии.

Некоторые мои читатели из поборников Ганемана резко высказались обо мне, возможно, с целью придушить в зародыше новую ересь. Что же, все имеют право на частное мнение. Будущее медицины принадлежит гомеопатической патанатомии и патофизиологии, и для истинного излечения тяжелых болезней (с патологоанатомическим подтверждением) мы ОБЯЗАНЫ ИМЕТЬ лекарства, гомеопатичные такой патанатомии, по крайней мере, на ее начальных стадиях.

Никакое лекарство не способно гомеопатически вылечить болезненное состояние, не будучи способно вызвать нечто подобное в большой дозе.

Я готов допустить — и, по правде, верю, — что любое болезненное состояние или процесс МОГУТ БЫТЬ излечены, опираясь на одни симптомы, ЕСЛИ эти состояния или процессы действительно были вызваны патогенетически в здоровом человеческом организме, и эти вызванные симптомы должным образом протоколировались на протяжении дней, недель, месяцев и лет (и, возможно, жизней и поколений). Но это, по природе вещей, никогда не может быть выполнено.

Говорить о "самодостаточности симптомов", значит запутать одних и разочаровать других. А в общем, это эффективно тормозит прогресс гомеопатической науки.

Но в этом небольшом труде нас интересуют не мнения, а факты. Ведь мы знаем, что опухоли — совершенно реальные факты.

Глава I
ИЗЛЕЧЕНИЕ ОПУХОЛЕЙ ЛЕКАРСТВАМИ

Знание, полагаю, есть откровение свыше. И чтобы не переполнить наши маленькие умы, оно приходит к нам постепенно, соответственно стадиям нашего развития. Значит, знание для человека прогрессивно, и вчерашние тайны в будущем становятся явью.

Наука — знание, выраженное технически. Как сказал Теннисон, она "движется так медленно, еле-еле, шаг за шагом". Практическое приложение наук в лечении болезней лекарствами обычно считают искусством. Но наука и искусство должны двигаться вместе, и часто сложно провести линию, их разделяющую.

Под словами "лечить" и "излечить, вылечить" применительно к лекарствам я понимаю разное.

Лечить — значит давать лекарства с хорошей перспективой улучшения или излечения. Опухоли иногда излечивают лекарствами, о чем можно узнать из литературы, особенно гомеопатической. Следовательно, вероятность их излечения есть. Но, хоть и так, показания к применению лекарств настолько скудны, что в излечение верят немногие, а пытаются лечить и того меньше.

Пытаться излечить то, что обычно считают неизлечимым, достойно похвалы; это вовсе не значит делать вид, что лечишь. Но, к сожалению для развития медицины, под словом "пытаться" часто понимают "делать вид".

Если попытки не удаются, тебя поднимают на смех; если удаются, тебя ненавидят. Мне знакомы и удачи, и неудачи, поэтому я говорю об этом с чувством.

Лично я пытался решить эту проблему и издал небольшое эссе под названием "Опухоли молочных желез: их лечение и излечение лекарствами", которое содержит описание случаев излечения или улучшения опухолей.

В настоящей книге я постараюсь использовать знание материала "Опухолей молочных желез", и цитировать из нее не буду. Просто скажу, что утверждаю там о возможности излечения опухолей лекарствами, что и было показано научно и практически, хоть и на небольшом числе примеров.

Теперь я собираюсь развить тему дальше и считать опухоли независимо от локализации поддающимися лекарственному влиянию.

Разумеется, кто выходит из общей массы и провозглашает тезис, не разделяемый большинством, должен быть готов к бою. А я к нему готов.

Дихтер говорит: "Таково уж проклятие злодейства; оно вынуждено продолжать творить зло". К счастью, верно и обратное: добро благословенно тем, что творит себе подобное.

Думаю, начиная бой, не сделаю ничего лучше, чем процитирую случай, опубликованный мною в "Homoeopathic World", vol. XXIX, No. 280, за март 1889 г.

В следующем же номере этого журнала я с удовлетворением обнаружил следующий случай д-ра Хармара Смита из Гилдфорда.

Думаю, это ясно показывает позицию большинства гомеопатов в отношении лечения опухолей. Как и д-р Хармар Смит, они вылечили пару случаев "много лет назад", и на этом дело застопорилось, развития не последовало. И с тех пор — готов поклясться! — они отсылали всех опухолевых больных к хирургам.

Без сомнений, неблагодарность подрывает врачебные усилия, а неоплаченный труд не будет процветать. Если бы д-р Хармар Смит ампутировал злосчастную грудь, пациентка была бы в сто раз благодарнее, т. к. была бы под впечатлением от операции. Операция — вещь, доступная ее пониманию, а вот мягкое лекарственное излечение не укладывалось, да и не могло уложиться у нее в мозгу.

Однажды я вылечил жену одного джентльмена от опасной опухоли груди. Пациентка до сих пор жива. В полном порядке как она сама, так и обе ее молочные железы (следовательно, это излечение в соответствии с определением Дж. Хантера). Когда муж впервые привел ее ко мне, он поднял на смех мое утверждение, что данную опухоль можно лечить лекарствами, поскольку это прямо противоречило заключению сэра Джеймса. Когда же я успешно ее вылечил, он высказал мне свое возмущение — дескать, почему на лечение ушло три года, когда "вы пообещали, что справитесь за два года" (на самом деле, я сказал, что, возможно, на это понадобится два года). Я тогда вышел из себя и наорал на доброго сквайра, о чем сейчас жалею. По размышлении стало ясно, что он не понимал, да и не мог понять, как это заключение гомеопата могло равняться или даже превзойти заключение сэра Джеймса. У него не было знаний, чтобы судить, но не было и мудрости признать, что он чего-то не знает. Однако он прекрасно знал, что и мир науки, и (что еще важнее) общество одобряют мнение сэра Джеймса, и сделал все, чтобы разгромить мое. И это с самыми чистыми намерениями.

Но добрые побуждения бывают совершенно бесполезны. Если слепой ведет слепого, оба упадут в яму, и добрые намерения слепого поводыря не стоят и ломаного гроша.

Когда лекарства совершенно вылечили грудь его жены, единственное, что потрясло его, это не чудесное излечение или неосязаемая мягкость действия лекарств, не научная красота, а медленность излечения! В его понимании вылечить и ампутировать — вещи взаимозаменяемые.

Я заметил, что чем дольше занимает излечение опухоли лекарствами, тем меньше люди его ценят. С их точки зрения, это вполне естественно, по той простой причине, что у них нет достаточных знаний, чтобы составить верное суждение. А упомянутый джентльмен был ни много ни мало выпускником Оксфорда, и вот его кредо:

Меня зовут Напыщенный Индюк,
Эксперт я и знаток любых наук,
Я знаю все, и в том моя порука,
А что не знаю я, то не наука.

Глава II
СЛОЖНОСТИ

Как мы только что видели, опухоли то и дело излечивают, причем в основном врачи-гомеопаты. Но тогда почему до сих пор не существует система лечения опухолей? Я связываю это со сложностью задачи, многоплановостью клинических проблем, неспособностью человечества оценить проделанную работу. А более всего — с ядовитой ненавистью тех, кто лечить не может.

Но, как птаха малая, прутик за прутиком вьющая гнездышко, я на основе практической доказательности, шаг за шагом буду создавать методику лечения опухолей лекарствами. Поскольку она не абсолютно научная, я не смогу представить ее как законченное целое, в яркой подарочной бумаге, да еще со звучным греческим названием на этикетке. Но недостаток научности я всецело восполню здравым смыслом, поэтому пусть она пока зовется моей пошаговой методикой.

В конце концов, греческий термин отнюдь не спасительная молитва, как следует из слова "хирургия", от χεἰρ — рука, и ἔργον — действие. Отсюда χειρουργία — рукодействие, и χειρουργὸζ — рукодействующий. Но, несмотря на столь почтенное происхождение, хирургия в плане лечения опухолей не предоставляет того, что удовлетворило бы меня лично, окажись у меня опухоль. Хирурги могут считать свои резекции и экстирпации "излечением". Я считаю их последним прибежищем беспомощности. Одна из самых больших трудностей в лекарственном лечении опухолей лежит в особенностях исследований опухолей. Их этиологии уделяется мало внимания, а лечению и того меньше.

Почти все, что мы знаем об опухолях, это из чего они вырастают. В этом нам помогает полезный инструмент микроскоп. Любопытно пролистать многочисленные работы по опухолям (авторы любят называть их научными), получить массу информации по структуре и морфологии. Но когда доходит до лечения, мы слышим одно и то же — резать к чертовой матери!

Хантер (Джон Хантер, 1728—1793, шотландский хирург, один из выдающихся хирургов и ученых своего времени. — Прим. перев.), однако, прекрасно понимал, что удаляя опухоль, он лишь устранял продукт болезни, но не саму болезнь. Здесь Хантер — мыслитель, достойный дворянского титула, но его до конца жизни травили сутяжники.

Опухоль, состоящая, или происходящая из фиброзной ткани, называется фиброма, из костной — остеома, из хрящевой — хондрома, из мышечной — миома, из нервной — неврома, из соединительной ткани мезенхимального происхождения — саркома, и так далее, до бесконечности.

Конечно, для целей классификации, исключительно в естественно-историческом аспекте, этот позитивный научный подход абсолютно здрав и полезен, а биологически даже интересен. Но для практического врача, не говоря уж о пациенте, он представляет малую ценность. Он не помогает хирургам, хотя, надеюсь, немного поможет мне. Ведь чем дальше двигаться в этом направлении, тем больше список болезней, и тем больше докторов понадобится человечеству. Чем больше опухолей, тем больше хирургов. Но использовать страдания человечества для развития биологии не есть мой идеал медицины. Мой идеал скорее тот, при котором медицина тяготеет к самоисчезновению. Т. е. чем больше она развивается, тем меньше в ней нужда. Отсюда превентивная медицина имеет наивысшую ценность. К счастью, именно в рамках превентивной медицины, в ее грубой форме, работают практически все доктора, поэтому они заслуживают благодарности со стороны человечества.

Но, возвращаясь к нашим опухолям, должен сказать, что хотя (по-моему) деление на фибромы, липомы, саркомы, миомы и т. д. терапевтически мало помогает, оно, однако, составляет хорошую основу для классификации. А это уже кое-что. Даже здесь есть польза, так как любое знание нелишне.

Еще одна причина, почему лекарственная терапия опухолей едва вышла из пеленок — в грубом огульном подходе к лечению больного. Люди в общем нашли решение проблемы, но ведь опухоли — живые новообразования, и требуют соответствующего обращения. Что приходит как живое, должно уйти как живое, а значит — мягко, безболезненно и сравнительно медленно.

Эта медленность очень сложна для понимания и усвоения. Поясню на примере. Я вылечил даму от небольшой опухоли носа. Она была удовлетворена результатом, благодарна, и позже привела свою племянницу, которую хотели прооперировать по поводу небольшой опухоли яичника. Я вылечил и эту опухоль, но это заняло два года. Затем тетка с племянницей уговорили даму из Шепардз Буш обратиться ко мне. Она решила узнать, сколько мне понадобится, чтобы избавить ее от опухоли яичника.

— Минимум два года, — ответил я.
— Я выбираю операцию, — сказала она, — поскольку на все уйдет лишь шесть недель.

Ушло меньше. Она скончалась или во время операции, или вскоре после нее. И таких примеров я могу привести столько, что иногда полагаю, что статистика по операциям, с которой я знаком по медицинским журналам, была собрана второпях.

Те же тетка с племянницей убедили даму из Чатема явиться ко мне на прием по поводу опухоли груди. Но муж этой дамы отверг мое лечение, так как я полагал, что на это уйдет самое малое два года. Ее успешно прооперировали, тщательно удалив опухоль. Девять месяцев спустя ее снова прооперировали по поводу другой опухоли, операция прошла успешно. Через несколько месяцев ей успешно удалили еще одну опухоль, и только-только она начала поправляться, как вдруг взяла и умерла.

Глава III
ГОМЕОПАТИЯ — ЧЕМ ОНА ХОРОША ДЛЯ ЛЕЧЕНИЯ ОПУХОЛЕЙ?

Многие тысячи более-менее образованных медиков — да по сути подавляющее большинство — "знаете ли, не верят в гомеопатию". Ее награждают многими эпитетами: навороченная чушь (так называл ее я сам), терапевтический нигилизм (фон Шрофф), крах науки в терапии, могила диагностики, прибежище старух, проклятое шарлатанство, клеймо безблагодатности, выдумка немецкого обманщика, дорого продававшего воздух...

Наверное, самое остроумное определение, что я слышал, звучало так: "Гомеопатия! Дорогая моя! Да! Я знаю, что это такое! Это ничто!" А недавно я прочел памфлет, в котором автор так рассыпается в красноречии:

Мир медицины был ведoм теорией, практикой, авторитетом и наблюдением. Большинство практикующих докторов слепо шли за авторитетами прошлого, лечили и пускали кровь по книгам, или же придерживались странных теорий. Так, д-р Летсам, практиковавший в Лондоне, в 1783 году прочел доклад Медицинскому обществу, рекомендуя ящериц при лечении рака и других болезней. Хороший пример умозрительных тенденций можно найти в теории Ганемана конца прошлого века. Он отвергал все медицинские знания прошлого, отрицал наличие целительных сил в организме, любые знания анатомии, физиологии, патологии, диагностики, нужные врачу, и провозглашал, что одни лишь симптомы нужно лечить, и что чем больше растворить лекарство, тем больше сила его над болезнью.

Если бы дурные ярлыки могли убить, нам не стоило бы ждать помощи от гомеопатии при опухолях, поскольку она была бы мертва.

— Как вам эти яблоки, сэр?
— Не знаю; дайте парочку, я попробую и скажу.

Давайте и мы откусим от яблока гомеопатии и поглядим, что же это такое.

Гомеопатия учит, что те природные объекты, называемые лекарствами, которые вызывают болезненные симптомы, будут излечивать похожие симптомы. А чтобы выяснить, какое лекарство подойдет терапевтически, мы должны испытать их на здоровых людях. Но где найти таких здоровых людей, которые будут принимать лекарства достаточно долго и в достаточно высоких дозах, чтобы у них выросла опухоль? Естественно, таких нам ненайти.

Выходит, гомеопатия совершенно бесполезна при опухолях! Но, все-таки, следующая глава по токсикологии теоретически доказывает ее абсолютную пользу, как и чисто симптоматическое лечение безо всякой привязки к патанатомии. Показано, что гомеопатическое лечение симптомов иногда приводит к излечению опухоли, вызывающей такие симптомы. Так, Colocynthis, назначавшийся при болях, несколько раз вылечивал не только боли, но и причину, их вызывавшую, — опухоль или нечто иное.

Но здесь сложность не в том, чтобы найти лекарство, гомеопатичное симптомам опухоли. Лекарство должно быть гомеопатично причине опухоли, болезненной конституции как почве, на которой вырастает опухоль. А эта сложность на современном уровне наших познаний почти непреодолима. Поэтому я научился ценить здесь любую зацепку. И поскольку токсикология может нам немного помочь, давайте к ней и перейдем.

Полную версию книги вы можете заказать в издательстве "Гомеопатическая книга"

 ОГЛАВЛЕНИЕ     ЧАСТЬ II