ВВЕДЕНИЕ

I. АНТУАН БЕШАН

Правда выйдет на свет.
Шекспир

28 сентября 1895 года в городке Вильнёв Л'Этан, что неподалеку от Парижа, умер француз, который был провозглашен редчайшим светилом и великим благодетелем человечества. Скорбь во всем мире, национальные почести, помпезные похороны, длинные газетные статьи, дань памяти от общественности и частных лиц — все это сопровождало уход Луи Пастера. Его жизнь полностью описана, скульптуры сохраняют портретное сходство, его именем названа система, а институты, следующие его методам, распространились по всему миру. Никогда еще Госпожа Фортуна не была столь щедрой, как в случае с этим химиком, который, так и не став врачом, осмелился заявить о целой революции в медицине. Согласно его собственному высказыванию, свидетельства последующих веков всегда выносят справедливый приговор ученому. Позаимствовав у Пастера эту мысль, а также, при всем почтении, его дерзость, мы взяли на себя смелость исследовать эти свидетельства.

Что же мы обнаружили?

Ни больше ни меньше как утерянную главу в истории биологии, которую необходимо открыть заново и найти ей подобающее место. Дело в том, что знакомство с ней может привести, во-первых, к изменению всего нашего представления о современной медицине, и, во-вторых, к доказательству того, что выдающимся французским гением девятнадцатого века в действительности был совсем не Луи Пастер!

Более того, эта поразительная глава оспаривает общепринятую веру в то, что Пастер первым объяснил загадку ферментации, причину винного брожения и причину заболевания тутовых шелкопрядов; кроме того, она показывает, что его теории микроорганизмов в корне отличались от теорий исследователя, который, похоже, был настоящим автором открытий, которые Пастер всегда приписывал себе.

Итак, поскольку наша цель Истина, мы осмеливаемся просить спокойного и беспристрастного рассмотрения представляемых нами фактов касательно работы и жизни двух французских ученых, один из которых едва знаком современному поколению, получившему, однако, именно от него бóльшую часть своих знаний, в то время как имя другого стало нарицательным.

Через двенадцать с половиной лет после смерти Пастера, 15 апреля 1908 года в скромном жилище студенческого квартала в Париже на 92-м году ушел из жизни старый человек. Траурную процессию сопровождал взвод солдат, поскольку этот старик, профессор Пьер-Жак Антуан Бешан, имел право на такую честь: он был кавалером Почетного Легиона. Кроме солдат, тихую процессию сопровождали лишь две невестки покойного, несколько его внуков, некоторые из его старых друзей, а также его американский поклонник¹. Ни пышность, ни церемонии не украшали уход великого ученого, но все же современники были далеки от того, чтобы отрицать его значение, как это уже случилось однажды. За более чем сто лет до этого другой Антуан, по фамилии Лавуазье, был приговорен к смерти своим соотечественником со словами "Республике не нужны ученые!" И вот почти незаметно для общественности свое последнее пристанище нашло тело ученого, возможно, даже более великого, чем Лавуазье, так как этот Антуан, по фамилии Бешан, похоже, первым сумел дать ясное толкование загадкам ферментации и стал пионером подлинного открытия в области "неизмеримо малого".

В год его смерти "Монитэр сьентифик" потребовалось восемь страниц для перечисления его научных работ. Список его званий дает представление об огромном труде, проделанном им за годы его долгой карьеры:

— Магистр фармации
— Доктор наук
— Доктор медицины
— Профессор медицинской химии и фармации медицинского факультета Университета Монпелье
— Профессор физики и токсикологии Высшей фармацевтической школы в Страсбурге и профессор химии в том же городе
— Член-корреспондент Королевской Французской медицинской академии и Парижского фармацевтического общества
— Член Аграрного общества Эро и Линнеевского общества департамента Мен и Луара
— Обладатель золотой медали Промышленного общества округа Мюлуз (за открытие дешевого способа производства анилина и различных красителей, получаемых из этого вещества)
— Обладатель серебряной медали Комитета исторических работ и Научных обществ (за работы по производству вина)
— Профессор биохимии и декан медицинского факультета Университета Лилля

Почетные титулы

— Член Департамента образования
— Кавалер Почетного Легиона
— Офицер Бразильской Розы

Хотя жизнь его была длинна, значительно длиннее обычно отпускаемой Богом, она кажется невероятно короткой по сравнению со списком его открытий, феноменальным для жизни одного человека. И поскольку история основ биологии и работа Луи Пастера замысловатым образом переплелись с этой продолжительной карьерой, принесшей столько пользы, мы попытаемся описать в общих чертах историю жизни Антуана Бешана.

Он родился в эпоху, заставшую лишь окончание наполеоновских войн — 16 октября 1816 года в Бассинге в Лотарингии, где у его отца была мукомольня. Мальчику было всего одиннадцать, когда в его жизни произошли перемены. Брат его матери, занимавший пост французского консула в Бухаресте, нанес визит Бешанам и был поражен интеллектом и сообразительностью юного Антуана. Он загорелся желанием дать мальчику лучшие возможности, чем те, которые тот, по всей вероятности, мог получить в своем тихом городке. Мы немного знаем о матери Антуана, но то, что родители великодушно позволили мальчику ради его блага уехать в возрасте всего лишь одиннадцати лет, позволяет нам быть уверенными, что она была умной и дальновидной женщиной, возможно, подтвердив теорию Шопенгауэра о том, что мать играет более важную роль, чем отец, в наследовании ребенком умственных способностей! Как бы то ни было, когда визит дяди подошел к концу, племянник поехал с ним, и они вдвоем совершили длинное и по тем временам трудное путешествие из Нанси в Бухарест.

Так юный Антуан узнал многое о мире и в совершенстве выучил новый язык — преимущества, усилившие и развившие его живой интеллект. К несчастью, его добрый родственник умер через несколько лет, и мальчику пришлось самому бороться за существование. Друзья пришли ему на помощь и устроили его ассистентом химика, который позволил ему посещать лекции в университете, где способности Антуана позволили ему легко учиться, и в 1833 году он без труда получил диплом фармацевта. Своими юношескими способностями он являл разительный контраст с Пастером, который в школьные годы считался самым обычным учеником и которому позднее экзаменатор поставил посредственную оценку по химии.

Антуан Бешан с женой Клементиной и сыном Жозефом

Антуану все еще не было двадцати, когда он вернулся на родину и, посетив родителей, начал работать в аптеке в Страсбурге — городе, который в то время вместе с остальной частью Эльзаса и Лотарингии входил в состав Франции. Его необычайная работоспособность вскоре дала о себе знать. Много свободного времени он посвящал изучению родного языка, стилистикой которого он овладел в совершенстве, что позволило ему в будущем стать прекрасным лектором и автором литературных трудов. Все это время он продолжал свою университетскую учебу в Страсбургской академии, пока не стал дипломированным химиком. Получив степень, он открыл свое дело в Бенфилде (Эльзас), где встретил мадемуазель Клементину Мертиан, дочь удалившегося на покой торговца табаком и сахарной свеклой, и вступил с нею в брак. Она стала подходящей ему женой. Наука требовала от мужа так много времени, что воспитание их четырех детей и все хозяйство по дому целиком легли на плечи мадам Бешан.

Вскоре после женитьбы Антуан вернулся в Страсбург, чтобы открыть свое аптечное дело. Но эта работа с трудом соответствовала его кипучей энергии, и он начал готовиться к профессорской должности. Вскоре он достиг цели. За короткий срок он получил диплом бакалавра наук и звание доктора медицины и был назначен профессором в фармацевтическую школу при научном факультете, где временно занял место своего коллеги Пастера.

Оба выдающихся соперника работали в столице Эльзаса и были в полном расцвете юношеского энтузиазма. Но в их методах уже чувствовалась разница. Пастер не оставлял ни одну из своих попыток незаписанной; о любой своей идее, касавшейся винной или виноградной кислоты, которыми он в то время занимался, он сообщал остальным; в письмах перечислялись детали его стараний; особым доверием у Пастера пользовался его бесценный патрон, ученый Био, а друзьям он постоянно напоминал о приближении своих успехов и славы.

Он писал Шапюи, что из-за его тяжелой работы "…Мадам Пастер часто бранит меня, но я успокаиваю ее обещанием стать знаменитым"².

С самого начала Антуан Бешан был абсолютно равнодушен к личным амбициям. Не обладая пробивным характером, он ни разу не попытался найти влиятельные связи для рекламы своих успехов. Самозабвенно работая, он был полностью сконцентрирован на природе и ее загадках, не давая себе отдыха до тех пор, пока какая-то из них не была разгадана. Он никогда не прославлял себя, и в то время как деятельность Пастера становилась достоянием публики, Бешан, запершись в своей тихой лаборатории, был погружен в открытия, сведения о которых позднее просто появлялись в научных сообщениях без шума и саморекламы.

Работа, которую он выполнил в Страсбурге, принесла пользу не только Франции, но и всему миру в целом. Именно тогда его исследования привели к открытию нового и дешевого способа производства анилина, который до 1854 года был слишком дорог и потому бесполезен для коммерческого применения. Немецкий химик Август Вильгельм фон Гофман, много лет работавший над этим в Англии, после исследования результатов ранних открытий изготовил анилин, подвергая смесь нитробензола и спирта восстановлению соляной кислотой и цинком. В 1852 году Бешан доказал, что использование спирта необязательно, а цинк можно заменить на железный порошок, и что соляную кислоту можно применять наравне с уксусной³. Упростив и удешевив процесс таким образом, он даровал огромную выгоду химической промышленности, поскольку цена анилина упала сразу до 20, а позднее и до 15 франков за килограмм; более того, его изобретение используется и сейчас — оно все еще лежит в основе современного способа производства в огромной промышленности анилиновых красителей, в которой господствует Германия. "Мэсон Ренар" из Лиона, услышав об открытии Бешана, обратился к тому с просьбой, и с его помощью создал дешевое производство фуксина, или пурпурного красителя, и его разновидностей. Однако единственной наградой Бешана стала полученная около десяти лет спустя золотая медаль Промышленного общества Мюлуза. И он, похоже, так и не получил признания за открытие смеси мышьяковой кислоты и анилина, которая под названием атоксил используется для лечения кожных заболеваний и сонной болезни.

Другой его работой, результаты которой оказались особенно продуктивны, было применение поляриметрических измерений в наблюдениях за растворимыми ферментами. В своих экспериментах он применял поляриметр — прибор, в котором свет поляризуется или начинает колебаться в одной плоскости при помощи первой призмы Николя и анализируется с помощью второй призмы Николя, в результате чего Бешан получил возможность раньше других определить и выделить ряд ферментов, которым он первым дал название зимазы. По ходу повествования мы столкнемся с этой работой и покажем, как это открытие, вплоть до описывавших его терминов, было отдано другому⁴.

Труды Бешана были настолько обширны, а его открытия настолько многочисленны, что трудно остановиться на чем-то одном. Он исследовал одноосновные кислоты и их эфиры и изобрел способ приготовления хлоридов из кислотных радикалов с помощью производных соединений фосфора. Он исследовал лигнин, типичный компонент клеточных оболочек клеток дерева, и ясно показал разницу между такими замещенными органическими азотистыми соединениями как этилнитрит и нитропарафины. Как мы увидим позже, он был первым, кто в действительности установил появление в атмосфере и распространение ею микроорганизмов, таких как дрожжи, и объяснил, что прямым агентом ферментации является растворимый фермент, выделяемый клетками дрожжей и других видов плесени. Умнейший из химиков и микроскопистов, он был также естествоиспытателем и врачом, и постепенно работа в химии привела его к потрясающим биологическим открытиям. Объяснение образования мочевины окислением альбуминоидных веществ и ясная демонстрация специфичности последних были лишь частью усердного труда, который привел его к мнению, что "молекулярные гранулы" клеток способствуют ферментации, что они являются самостоятельными единицами, основой всего живого, растительного и животного, генераторами физических процессов, факторами патологических условий, разлагающими агентами, которых в этой связи Бешан считал способными развиться в бактерии.

Возможно, не все эти выводы еще приняты, но поскольку так много других идей Бешана стали общепризнанными в результате независимой работы одних и плагиата других, то весьма вероятно, если не сказать больше, что его удивительная концепция природных биологических процессов могла бы дать жизнь новым открытиям, и мы хотим обеспечить признание его законного авторства.

Он показал, что клетку больше нельзя рассматривать в качестве первичной единицы жизни, согласно теории Вирхова, поскольку она построена из входящих в ее состав клеточных гранул. Он, похоже, был первым, кто обратил внимание на объединение этих самых клеточных гранул, которое он назвал "микрозимом", и на образование палочковидных групп, которые мы теперь называем хромосомами. Он особо подчеркивал невероятно малый размер его микрозимов и, как следует из его учения, придерживался мнения, что то, чего бесконечно много, должно быть ультрамикроскопически малым, хотя у него был слишком точный ум, чтобы в духе современной моды рассуждать о чисто гипотетических вещах. Его практический гений проявился не в причудливом изображении первичных превращений хроматина, а в попытках проследить за реальным строительством клетки из "молекулярных зернышек", т. е. микросом или микрозимов. Его методом было никогда не делать выводы, иначе как на основе точных экспериментов.

Именно во время своих исследований ферментации он увлекся тем, что впоследствии стало частью его "сигнального эксперимента", как он его назвал, и именно тогда его пригласили перебраться из Страсбурга в Монпелье, чтобы занять должность заведующего кафедрой медицинской химии и фармации в знаменитом университете.

Последующий за этим период, вероятно, был самым счастливым в его жизни. Занимая важную должность, он выполнял свои обязанности с предельной тщательностью, его выступления перед студентами стали знаменитыми. Он уже совершил и продолжал развивать выдающиеся открытия, которые приковывали внимание как внутри, так и за пределами Франции. Это позволило ему приобрести преданного друга в лице его поклонника и коллеги в будущем, профессора Эстора, психолога и гистолога, совмещавшего обязанности врача и хирурга в госпитале Монпелье. Бешан также обучался медицине, и хотя он никогда не практиковал как врач, он постоянно занимался патологическими исследованиями и ежедневно наблюдал работу врачей и хирургов, таких как Корти, помимо Эстора, а также сам использовал любую возможность получить опыт в больничных стенах. Теоретические исследования Бешана и Эстора проверялись и расширялись в тесной взаимосвязи с многочисленными экспериментами природы, которые она проводит в болезнях. Оба ученых следовали строгим экспериментальным методам Лавуазье, их клинические и лабораторные работы шли параллельно, подтверждая и подкрепляя друг друга.

Никогда не пренебрегая своими профессиональными обязанностями, достаточно напряженными, чтобы целиком поглотить обычного смертного, Бешан, помимо этого, все время работал самостоятельно, а также вместе с профессором Эстором над проблемами, которые возникали по ходу исследований последнего. Небольшая группа учеников присоединилась к ним, помогая двум энтузиастам, работавшим постоянно до глубокой ночи, и часто, по словам Бешана⁵, поражаясь чудесным подтверждениям их идей и доказательствам их теорий. На такой тяжелый труд был способен лишь человек, обладающий прекрасным здоровьем и жизненной силой Бешана, и возможно, именно тяжелая работа губительно сказалась на профессоре Эсторе, чья ранняя смерть частично объяснялась его обманутыми надеждами: популярной микробной теории заболеваний, при всей ее непродуманности, предстояло завладеть общественным сознанием вместо прекрасной микрозимной доктрины построения всей органической материи из микрозимов, молекулярных гранул клеток.

Непрерывная работа, часто разлучавшая его с семьей, была единственной причиной, по которой Бешан не мог в полной мере наслаждаться радостями семейной жизни. Прекрасный муж и отец, он был очень заботлив и настолько же добр ко всем, насколько и строг. Его лекции были восхитительны благодаря красноречию и совершенной манере изложения в неменьшей степени, чем благодаря ясности его умозаключений; его светские манеры были учтивы и изысканны, что присуще утонченным жителям прекрасной Франции. Рост выше среднего, ясный взор и румяное лицо не оставляли сомнений в абсолютной здравости его разума и тела, дарованных ему на всем протяжении долгой жизни. Его могучий лоб свидетельствовал о силе интеллекта, у него был крупный орлиный нос, какой обычно бывает у людей творческих и энергичных. Его волосы были каштанового цвета, а волевые брови решительно очерчивали линию над большими глазами — глазами идеалиста и мечтателя, мечты которого так часто воплощались в жизнь.

Проф. Антуан Бешан

Физиономисту сравнение внешности двух соперников, Бешана и Пастера, даст ключ к отношению каждого к науке. Настороженная решимость — вот главная характерная особенность черт Пастера; интеллектуальный идеализм — Бешана. Пастер исповедует коммерческий, т. е. утилитарный подход к науке, не лишая себя выгоды ради провозглашаемой пользы человечеству. Бешан выглядит как художник. Он жаждет знаний, независимо от выгоды; он страстно желает проникнуть в неизведанные тайны Природы; внешний мир забыт, пока он шаг за шагом идет по следам истины. Ему никогда не приходит в голову сочинять комплименты для влиятельных знакомых, сообщая им при этом о проблесках новой идеи. Уроки, которые он извлекал из своих поисков, он надлежащим образом записывал и сообщал о них во Французскую академию наук, поначалу не обращая внимания на кражу своих наблюдений. И когда, наконец, чаша его терпения переполнилась, его молчание сменилось протестом, как мы увидим по ходу нашего повествования. Предельно щепетильный в отношении каждой крупицы знания, заимствованной у других, Бешан испытывал лишь презрение к воришкам, кравшим чужие идеи, но со всей своей страстью и кипучей энергией он зажигался непримиримой враждой к тем, кто был недоволен всходами посеянных Бешаном идей и искажал их, грубо растаптывая урожай, обещавший принести обильные плоды результатов.

Именно в годы, проведенные в Монпелье, произошел открытый разрыв между ним и Пастером, как мы увидим дальше, из-за того, что последний присвоил объяснение Бешана причин двух заболеваний, поражавших в то время тутовых шелкопрядов и разрушавших шелковую промышленность Франции. И хотя никто не отрицал, что Пастер ошибался по этому вопросу, пока Бешан не нашел правильное решение, но никто и не выступил за признание способа Пастера ошибочным. Тот уже добился благосклонности публики и обзавелся покровительством императора. Во все времена было нелегко скрестить шпагу с влиятельным человеком, в том числе и для Бешана.

Но в Монпелье он еще не испил горькую чашу жизни. Будущее все еще было полно надежд, особенно когда подрос новый помощник, старший сын Бешана Жозеф, и стал разделять с ним его работу. Этот молодой человек, чей приятный нрав сделал его всеобщим любимцем, в раннем возрасте получил степень в науке, в том числе в химии, помимо звания врача. Не оставляло сомнений, что когда-нибудь он станет преемником отца в университете.

Но для Франции наступали черные дни, а для Бешана — несчастливые перемены в карьере. 1870-й год принес с собой вторжение Пруссии и завоевание ею исконных земель Франции. Эльзас и Лотарингия, где он провел свое детство и ранние годы зрелости, были отторгнуты, а населению оставалось лишь сетовать: "Пускай наша речь немецкая, но наши сердца французские!" Франция была побеждена, но далеко не покорена. Росло мощное стремление показать, что даже лишенная территории, она впереди всего мира в области научной мысли, и поэтому в качестве интеллектуального стимула в различных местах были под патронажем церкви основаны университеты. Была надежда, что римско-католическая церковь сможет руководить интеллектуальной активностью. Лилль был одним из таких центров, и примерно в 1874 году Бешана стали упрашивать занять там пост декана Свободного медицинского факультета. Некоторые мудрые друзья советовали ему не покидать Монпелье, но, с другой стороны, его засыпали просьбами взяться за работу в Лилле. В конце концов, исключительно из патриотических соображений, он позволил уговорить себя покинуть дорогой ему Университет Монпелье, полный счастливых воспоминаний об удачной работе. Его альтруистическое желание принести пользу одновременно и Франции, и науке послужило причиной, чтобы покориться переменам. Он переехал на север Франции со своим сыном Жозефом, который был назначен профессором токсикологии в Лилле.

Все могло пойти хорошо, если бы не церковное руководство учебного заведения. Им так и не удалось понять, к чему ведет учение Бешана. Они опасались новизны его взглядов, которые на самом деле могли стать факелом для религиозной веры, освещающим тайны мироздания. По-прежнему пребывая в темноте, обеспокоенные прелаты выступали против профессорского толкования микрозимов, бесконечно малых клеточных гранул, ныне известных как микросомы или микрозимы, которых профессор считал формирующими агентами клеток, образующими все формы живого, животного и растительного. Трагедия была в том, что его великолепной концепции природных процессов предстояло быть принятой не за факел просвещения, а за взрывоопасную смесь, которая вызовет пожар. В Бешане видели человека, осмелившегося исследовать природные механизмы вместо того, чтобы почтительно объяснить их общепринятыми доктринами.

Пастер, похоже, никогда не ссорился с церковными иерархами. Возможно, отчасти и потому, что не сталкивался с ними так же близко, но что более вероятно, по его житейской мудрости его устраивало быть лидером в науке и послушником в религии, и кроме того, разве у него не было влиятельного покровителя? Глубокая проницательность Бешана позволила ему увидеть связь между наукой и религией, между поиском правды и попыткой жить согласно собственной вере. Его собственная вера простиралась до широты, недоступной пониманию тех, кто предложил даже назначить комиссию по занесению в Римский список (имеется в виду "Индекс запрещенных книг" — список публикаций, запрещенных к чтению Римско-католической церковью под угрозой отлучения. — Прим. перев.) его книги "Микрозимы", кульминацией которой стало провозглашение БОГА как высшей силы. Учение Бешана далеко от материализма. Но его оппонентам не хватило проницательности увидеть, что наилучшим образом Творец проявляется в его чудесных творениях, или оценить правоту слов Анании, Азарии и Мисаила, призывавших восхвалять Господа через его деяния.

Раздражаемый мелкими неурядицами как и большинство людей высокого интеллекта, Бешан чувствовал себя все более неуютно в окружении, где его неверно истолковывали и не понимали. Но не только это беспокоило его. Страдания причиняла зависть Пастера, и он болезненно переживал публичные нападки последнего на Международном медицинском конгрессе в Лондоне, который оба они посетили в 1881 году. Такое поведение соотечественника перед иностранной аудиторией обожгло чувствительную душу Бешана и вынудило его отреагировать на плагиат Пастера. Он писал в предисловии к "Микрозимам": "Пришло время сказать!"⁶

Вскоре еще один час пробил для него. После одиннадцати лет предвзятости и травли со стороны прелатов и ректората Лилля, он больше не мог выносить ограничения, сковывавшие его работу. Он не давал никакого повода к порицанию; обвинения в материализме в его взглядах не были обоснованы, но чтобы не испытывать постоянные препятствия в работе, профессор с сожалением решил подать в отставку, и его сын Жозеф был вынужден сделать то же самое ради отца. Так отец и сын, яркие светила педагогических кругов Лилля, завершили свои карьеры, испытав в душе горечь, понятную лишь тем, для кого работа является главной путеводной звездой в жизни.

Во время пребывания в Лилле молодой Бешан женился на мадемуазель Жозефине Ланг из Гавра, и благодаря приобретенным связям семья Бешанов переехала в этот город на побережье моря, основав там собственное химическое дело. Научная лаборатория позволила двум усердным работникам проводить медицинские анализы и продолжать свои исследования.

Но судьба опять сурово обошлась с Антуаном Бешаном. Его сын Жозеф, известный как талантливый химик, был нанят для проведения химических анализов, и иногда в связи с этой работой ему приходилось выходить в море. В одной из таких экспедиций он сильно простудился, развилась двусторонняя пневмония, и всего за несколько дней закончилась его относительно короткая, но многообещающая жизнь. Ему было сорок четыре года.

Проф. Антуан Бешан 1886 г.

Печальным уделом Антуана Бешана было пережить свою жену и четверых своих детей. Вопреки его воле, его младшую дочь уговорили постричься в монахини, и суровые монастырские условия привели ее к смерти в раннем возрасте. Его старшая дочь вышла замуж в Монпелье в 1872 году за Эдуарда Гассе, владевшего виноградниками в Реминьи, и оставила пятерых детей, одну дочку и четырех сыновей, одного из которых в раннем детстве унес тиф, в то время как трое других дожили до службы в рядах Франции во время Первой мировой войны.

Жозеф Бешан оставил после своей смерти шестерых детей, четырех дочерей и двух сыновей, один из которых умер молодым. Другой не был расположен к науке и избавился от аптеки и лаборатории отца. Он умер холостяком в 1915 году.

Младший сын Антуана Бешана, Донат, умерший в 1902 году, женился на мадемуазель Маргарите Делар и оставил трех сыновей, младшим двум из которых суждено было отдать свои жизни в Великой войне (Первой мировой войне. — Прим. перев.). Старший, служивший тогда врачом в русской армии, едва избежал смерти, спасшись с тонущего госпитального корабля "Португалия", потопленного немецкой субмариной. Говорят, это был единственный представитель своего деда по мужской линии, кто унаследовал его гений. Без малейших усилий он получил дипломы по медицине, химии, микроскопии, а также музыке и рисованию, причем искусство давалось ему с той же легкостью, что и науки.

Вернемся к Антуану Бешану в тот момент, когда мы его оставили в Гавре, внезапно лишившегося талантливого сына, на которого возлагались не только семейные упования, но и научные надежды. Конечно, для Антуана Бешана это было тяжелое испытание, о котором китайский философ Мэн-цзы говорил так:

Когда небо хочет великих свершений от человека в этом мире, оно причиняет страдания его сердцу, изнуряет его мышцы, опустошает его желудок и разочаровывает его ум: такие испытания делают его сердце способным полюбить весь мир и укрепляют его волю бороться тогда, когда другие сдаются.

Гавр стал местом печальных воспоминаний, и профессор Бешан был рад переехать в Париж. Здесь он мог продолжать свои биологические исследования в лаборатории Сорбонны, великодушно предоставленной в его распоряжение бывшим коллегой г-ном Фриделем, который вместе с еще одним старым другом, г-ном Фреми, не переставал осуждать патриотический альтруизм Бешана, бросившего свою великую работу в Монпелье. До 1899 года, то есть до восьмидесятитрехлетнего возраста, этот грандиозный муж науки никогда не прекращал свои ежедневные труды в лаборатории. После этого, будучи уже не в силах продолжать их, он не менее усердно собирал и приводил в порядок научные результаты своих многолетних трудов, продолжая следить за современными направлениями в науке и критиковать их, и прекратил работать лишь за несколько дней до смерти. Вплоть до самого конца его блестящий ум оставался ясным. С почтенным достоинством он всегда был готов обсуждать старые и новые теории и объяснять свои собственные научные идеи. И хотя печаль и разочарования отняли его природную жизнерадостность, он не был ожесточен стремлением к признанию. Он чувствовал, что его работы выдержат испытание исследованиями, что постепенно его учение будет признано верным, и что вердикт грядущих веков обязательно воздаст ему должное. Еще более был он равнодушен к отсутствию богатства. Труд для него был сам по себе вознаграждением и успехом, в зависимости от ценности результатов работы, а не от денежной выгоды, нередко достающейся плагиаторам за счет по-настоящему достойных людей. И вот в 1908 году пришел тот апрельский день, когда изнуренный трудами Антуан Бешан не смог больше подняться с кровати в своей комнате, где четыре распятия на стенах свидетельствовали о принесении себя в жертву в качестве ступеньки, по которой человечеству суждено подняться вверх. Он истинно верил в Него, кого, по его собственным словам, "основатели науки, великие гении, почитаемые человечеством со времен Моисея до наших дней, называли именем Бог!"⁷ "Верую!" — было одним из последних его слов, что он прошептал, когда угасала его жизнь. Он имел право говорить о вере — он, который столь глубоко изучил чудеса Природы и тайны невидимого мира! Спокойная и уверенная, его вера была непоколебима до самого конца. Справедливо предсказание "Монитэр сьентифик" о том, что время воздаст должное его открытиям, и когда уйдут со сцены действующие актеры и в игру вступит беспристрастное правосудие, гений Бешана откроется миру.

Он учил тому, что является удивительным и сложным, как и все произведения Природы, а вместо этого невежество общества ухватилось за простое и грубое. Но ошибка, имеющая червоточину саморазрушения изнутри, понемногу распадается на кусочки. Уже появляется необходимость в более разумном решении проблемы болезни, чем просто нападки на злых микробов, и более полном объяснении процесса биологического построения и распада, жизни и смерти. И у кого же другого человечеству искать ответы, как не у того, кто в действительности разгадал загадку ферментации, у вдохновителя всего верного, что было в учении Пастера, у толкователя роли невидимых организмов, химика, естествоиспытателя, биолога и врача, профессора Пьер-Жака Антуана Бешана?

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Д-р Монтегю Р. Леверсон.
² The Life of Pasteur, by René Vallery-Radot.
³ Подтверждено в Richter "Organic Chemistry" и Thorpe "Dictionary of Applied Chemistry" (1921).
⁴ См. стр. 74, 75, 162.
⁵ La Théorie du Microzyma, par A. Béchamp, p. 123.
⁶ p. 8.
⁷ Les Mycrozimas, par A. Béchamp, p. 926.

 ВСТУПЛЕНИЕ   ОГЛАВЛЕНИЕ   ГЛАВА II